SYNDICATE: «В наших предметах важна игра в восприятии»
Бюро SYNDICATE занимается проектированием частных и общественных пространств, реконструкцией и — с недавнего времени — коллекционным дизайном. Независимо от масштаба, будь то архитектура или предмет, команда стремится воплощать актуальные, чуткие к контексту идеи, и работать вне формальных рамок. Мы поговорили с основателями SYNDICATE, Виктором и Дмитрием Столбовыми, о том, как изменился фокус их практики за последние годы, зачем им эксперименты в малом масштабе и как предмет может стать формой высказывания.
Как за время, прошедшее с нашего интервью в 2019 году, изменилось бюро? Как сейчас выглядит ваша команда, и где вы находитесь?
С тех пор мы, можно сказать, стали полноценным архитектурным бюро с более широким профилем. На тот момент у нас уже был опыт работы над архитектурными проектами, но сейчас спектр стал значительно шире: мы реализуем реконструкции, участвуем в конкурсах, разрабатываем частные и общественные пространства и даже работаем над проектом церкви.География тоже изменилась. Если раньше наша активность была разделена между Москвой и Швейцарией, то с 2022 года фокус постепенно сместился на Европу. Здесь у нас завязались интересные профессиональные связи, мы погрузились в новый контекст, и в целом появилось ощущение, что мы можем органично в него встроиться. Тем не менее, мы по-прежнему присутствуем и в Москве — делаем там проекты, причем не только предметные, но и архитектурные. Сейчас, например, разрабатываем большой арт-кластер в центре города. Если говорить о команде, то она стала более гибкой. Мы изначально не стремились к формату большого офиса. Скорее, мы хотим оставаться лабораторией, ситуативной практикой. Сейчас с нами работают 3–4 человека в удаленном формате — в зависимости от проекта. Все предметы мы полностью разрабатываем вдвоем. За это время предметный дизайн стал важной частью нашей деятельности. Для нас это быстрый, прямой, более гибкий способ высказывания. В архитектуре все гораздо медленнее: ты можешь проектировать пять лет и не знать, будет ли твоя концепция реализована. С предметами все иначе: можно спроектировать, сделать, выставить, получить обратную связь — и двигаться дальше.
Расскажите про первый предмет, который вы разработали.
Первым был стул PAPER CLIP — он стал своего рода отправной точкой для нашего коллекционного дизайна. Все началось с того, что мы познакомились с куратором Сашей Блонарем на ярмарке Art Basel, и он предложил нам сделать предмет для него.
Галерея Serene, стул PAPER CLIP
На тот момент нас интересовала предельная абстракция формы. Мы хотели создать вещь, которая будет узнаваема, но в то же время максимально условна. Стул — идеальный объект для такого эксперимента. С одной стороны, это универсальная вещь, у которой есть четкое функциональное назначение, с другой — она допускает огромное количество интерпретаций. Нам было интересно, как можно довести ее форму до почти знака, символа, визуального аватара. Так родился PAPER CLIP — легкий, почти графический стул, больше похожий на чертеж, чем на вещь. Мы не делали его удобным и не стремились к функциональности. Скорее, он задумывался как образ. Его можно поставить в угол, как скульптуру, и просто смотреть на него. Можно сесть на него, но это не главное. Это как архитектурный жест в малом масштабе.
Как у вас обычно рождается идея нового предмета? Что запускает процесс?
На этом этапе уже по-разному. У нас есть несколько параллельных серий, каждая со своей логикой и направлением. Есть серия PAPER CLIP, где продолжается линия исследования образа и абстракции. Есть SYNTHETIC, где мы исследуем вопрос комфорта и формы через призму массовой культуры. Есть POLYGON — более радикальный стул, в котором мы работаем с материалами и визуальными эффектами. Сначала появляется либо образ, либо техническое задание. Например, в какой-то момент мы поняли, что нам нужны вещи, которые легче транспортировать. Некоторые объекты весят по 100 кг — не так просто доставить их на выставку. Это побудило нас задуматься о логистике как части дизайна. Иногда импульсом становится материал, иногда — техническая возможность или ограничение.Процесс всегда начинается с разговора. Мы садимся, обсуждаем, рисуем. Потом переводим в 3D, экспериментируем с пропорциями, тестируем на модели. Все это происходит в цифровом пространстве, без физического макетирования.
POLYGON CHAIR. Фото: Иван Ерофеев; Варвара Топленникова
Мы используем цифровой инструментарий как способ проектирования, а потом переносим идею в физический мир.
Получается, эстетика цифрового проектирования — важная составляющая вашего подхода?
Да, она встроена в наш язык. Мы не имитируем ручную работу. Наоборот — мы используем ошибки и артефакты цифровой среды как выразительное средство. Например, в проекте SYNTHETIC нас заинтересовало, как можно передать эффект сканирования с искажениями — когда объект кажется неровным, будто слегка растекшимся. Это было интересно: как сохранить нерегулярность, если ты не касаешься объекта руками?
SYNTHETIC. Фото: Варвара Топленникова
В итоге получился деревянный стул, который выглядит как пластиковый. Это эффект подмены: ты думаешь, что видишь одно, а при прикосновении оказывается совсем другое. Нам важна эта игра в восприятии. SYNTHETIC — не просто стул, а комментарий на тему массового и уникального, серийного и авторского.
В чем вы видите связь между вашими архитектурными и предметными проектами?
Связь есть, и она достаточно прямая. У нас одинаковый подход к работе — будь то дом или стул. Мы сами формулируем задачу, ищем в ней нечто, что нас действительно волнует. Это может быть образ, идея, пространственное качество. Мы всегда стремимся к тому, чтобы за проектом стояла история — но не в маркетинговом смысле, а как результат внутренней логики. Если мы делаем стул, то у него есть основания быть именно таким, а не другим. В архитектуре нас всегда интересовало, как работает пространство, как оно воспринимается, как влияет на человека. В предметах это тоже работает — просто в меньшем масштабе. Иногда даже честнее: ты не можешь спрятаться за метры и конструкции.
Приходилось ли вам менять дизайнерские решения из-за ограничений — технических, производственных, бюджетных?
Да, конечно. Это часть процесса. Например, некоторые объекты приходилось адаптировать под местное производство — в Европе и в России. Казалось бы, одна и та же модель, но сделанная на разных фабриках, она получается немного разной. Мы стараемся это учитывать, но не воспринимаем как компромисс. Это скорее локальная версия объекта, адаптация под контекст. Иногда на производстве говорят: «Так сделать нельзя», и тогда приходится пересматривать детали. Но мы никогда не жертвуем смыслом.
Лучше изменить масштаб или технологию, чем отказываться от идеи.
PIXEL CHAIR. Фото: Андрей Романов
Ваши предметы уже выставлялись на российских и европейских ярмарках. Расскажите об этом опыте.
Мы участвовали в ярмарке коллекционного дизайна Collectible в Брюсселе и дважды — в московской ярмарке молодого искусства blazar. Этот опыт оказался очень разным. В Москве мы заметили живой интерес со стороны публики и готовность покупать, особенно у коллекционеров и дизайнеров. Некоторые предметы были проданы еще до открытия ярмарки. В Брюсселе мы получили больше внимания со стороны профессионального сообщества: кураторов, галеристов, прессы. Но вот продажи там — это уже другая история. Локальный рынок более медленный и осторожный. Но при этом, конечно, уровень контактов и диалогов — на порядок выше. На Collectible 2025 мы представили совместный проект Dialog of Contrasts с дуэтом Shirayuri. В нем объединились хрупкость и жесткость, мягкость и прочность, природное вдохновение и точная абстракция — все это сложилось в единое повествование. С нашей стороны была представлена коллекция POLYGON, в которой дизайн сводится к основополагающим формам. Каждый геометрический элемент сохраняет ощущение неоднозначности, пока не превращается в функциональный объект.
Проект Dialog of Contrasts на ярмарке Collectible 2025. Фото: Иван Ерофеев
Для нас это был важный опыт — понять, как мы выглядим в международном контексте, в среде, где дизайн воспринимается как искусство.
Расскажите о ваших дальнейших планах.
После последней ярмарки мы почувствовали, что готовы двигаться дальше. Мы живем в Швейцарии и хотим работать здесь — делать предметы, архитектуру, вносить собственный вклад в локальную индустрию. Нас тянет в сторону Art Basel — не столько в смысле участия в ярмарке, сколько в плане включенности в культурную среду. Это место с высокой насмотренностью и интересной интеллектуальной плотностью. Мы чувствуем, что здесь нас могут услышать.
Портрет на обложке предоставлен бюро SYNDICATE.
