Трудности перевода: что на самом деле можно назвать паблик-артом

Современный человек может легко найти объекты паблик-арта вокруг себя — популярность жанра растет, а художники придумывают новые формы взаимодействия искусства со средой. Мы попросили управляющего партнера Бюро Никола-Ленивец и продюсера фестиваля «Архстояние» Юлию Бычкову порассуждать о том, в чем состоит основная задача паблик-арта, чем он отличается от монументального искусства, и зачем авторам нужны социологические исследования.

Юлия Бычкова управляющий партнер
Бюро Никола-Ленивец,
продюсер фестиваля
«Архстояние»

Противоречивость жанра

Один из самых популярных вопросов касательно паблик-арта состоит в том, чем произведения искусства в этом жанре принципиально отличаются от привычного всем монументального искусства — от бронзового Пушкина на площади перед бывшим кинотеатром «Россия» или гранитного Маркса на Театральной площади. Если public art дословно переводится как «публичное искусство», то почему к нему нельзя причислить Петра I авторства Зураба Церетели или Достоевского в исполнении Александра Рукавишникова?

Не так давно в своем Telegram-канале «Каллипига Калужская» я рассуждала о самом термине «паблик-арт», его происхождении, истоках обозначаемого им явления, а также о его противоречивости. Ведь формально к паблик-арту можно отнести любое искусство, представленное публике: в некоторых источниках, например, к этому жанру относят даже уличный театр, перформансы и поэтические выступления. Тогда я высказала предположение, что «паблик-арт» родился и развивался именно как маркетинговый и политтехнологический термин: чтобы было проще «продать» широким массам не очень понятное и привычное им современное искусство, предназначенное для оформления общественных пространств города, его снабдили таким вот ярлыком. Догадка, возможно, и неплохая, однако она не решает проблему смысловой путаницы. А между тем термин давно существует и прочно укоренился в культурном лексиконе — от него уже никуда не деться.

Теперь я могу с уверенностью сказать, что решила загадку о том, почему паблик-арт — это не все подряд, а вполне конкретный феномен современной культуры.

Объект «Звездные сиги идут на север», Оля Лесникова. Фото: Бюро Никола-Ленивец

Паблик-арт как живое искусство

Старое (или традиционное) монументальное искусство зачастую игнорирует тот контекст, в который оно помещено, находится в смысловом вакууме. Почему, например, тот же Петр I стоит там, где стоит? Подозреваю, банально потому, что так захотел предыдущий мэр Москвы Юрий Лужков. Остров Балчуг, стрелку которого «украшает» 100-метровое изваяние Христофора Колумба, «переодетого» в первого Императора Всероссийского, возник во времена Екатерины II, после того как в 1780-х прорыли Водоотводной канал. Петр I тут, что называется, случайный гость, залетная птица.

Все эти скульптуры исторических деятелей рассказывают о прошлом, о событиях, идеях, достижениях ушедших эпох, но никак не о местах, где они установлены. В редких случаях они как бы тематически дополняют здания, с которыми соседствуют. Как, например, бюст архитектора Щусева напротив Дома архитектора в Гранатном переулке или памятник композитору Чайковскому во дворе консерватории, носящей его имя.

Есть, разумеется, такой особый жанр монументального искусства, как мемориал. Мемориалы как раз-таки рассказывают историю места — вспомним монументы на Бородинском поле или открытый всего несколько лет назад Ржевский мемориал. Но, опять-таки, все это — про прошлое. Памятник — от слова «память», с этимологией не поспоришь. При этом я вовсе не считаю, что о прошлом не надо говорить — очень даже надо, однако к паблик-арту все это не имеет никакого отношения.

Скульптура «Большая глина № 4» Урса Фишера. Фото: Дмитрий Мальтера

К слову, «Большая глина № 4» Урса Фишера, которая возвышается над Болотной набережной, с этой точки зрения тоже не попадает под категорию паблик-арта. Это весьма интересное абстрактное искусство, но любые объяснения его уместности в данном средовом контексте не вызывают ничего, кроме удивления.

Паблик-арт — он одновременно про прошлое, настоящее и будущее. Это не слепок истории, но живое искусство, которое лишено дидактизма и побуждает зрителя к диалогу с городом и с самим собой. Город состоит из огромного количества культурных напластований и наполнен неисчерпаемым многоголосием смыслов.

Задача всякого объекта паблик-арта — синхронизироваться с городом и языком искусства, выразить то, чем он жил и живет и каковы возможные пути его развития.

Искусство для публики

Следует добавить, что город — это не только улицы, здания, парки и та информация, что закодирована во всех составляющих его элементах, начиная от адресных табличек – болтиков в каркасе городской топонимики – и заканчивая фонарными столбами. Город — это в первую очередь люди, которые его населяют. Паблик-арт обязан учитывать человека, в противном случае это будет уже какая-то другая разновидность искусства. Именно поэтому художники, работающие в жанре паблик-арта, тратят столько сил и времени на социологические исследования.

Социология — одна из основ паблик-арта. Он не может возникнуть на пустом месте, игнорировать интересы жителей и то, как они воспринимают город и видят себя в нем. Поэтому, чтобы избежать двусмысленности в дальнейшем, я бы предложила переводить словосочетание public art не как «публичное искусство», а как «искусство для публики». Это внесет чуть больше ясности.

Этой осенью мы – команда Бюро Никола-Ленивец – совместно с Московским инновационным кластером и Департаментом предпринимательства и инновационного развития города Москвы проводим конкурс на первый объект паблик-арта в Технологической долине МГУ. На территории долины почти достроено пилотное здание — кластер «Ломоносов», придуманный Сергеем Кузнецовым, главным архитектором Москвы, и Иваном Грековым, руководителем архитектурного бюро KAMEN. Собственно, при входе в этот кластер и будет размещаться новый арт-объект.

Кластер «Ломоносов». Фото: пресс-служба конкурса «Ломоносов Арт»

Задача перед конкурсантами стоит, мягко говоря, нетривиальная, а говоря прямо — наисложнейшая: им предстоит придумать арт-объект, рассказывающий о месте, которого еще, по сути, нет. Есть только недостроенное здание кластера, эклектичная застройка района Раменки с венцом в виде МГУ и местные жители, чьи желания надо каким-то образом угадать или предвосхитить. Мы долго думали над концепцией конкурса и надеемся, что она поможет участникам нащупать путь к вдохновению. Как бы то ни было, я считаю очень правильным, что столичная власть, несмотря на все риски, предпочла обратиться к опыту современной культуры, а не воздвигать очередной памятник, увековечивающий какого-нибудь физика, химика или космонавта. Это то, от чего жители, мне кажется, уже точно устали.

Подать заявку на конкурс можно на цифровой платформе i.moscow до 14 октября.

На обложке: работа художника Тимофея Радя для фестиваля «Арт-Овраг». Фото: Юлия Абзалтдинова.