Стив Шапиро: «Фотография помогает совершить скачок во времени»
Стив Шапиро – культовый американский документалист, который в свое время отснял всю Америку: от Мухаммеда Али до позеров с «уорхоловской» Фабрики, от Бобби Кеннеди до последнего наркомана. 11 января в Центре фотографии им. братьев Люмьер открывается выставка фотографий Шапиро – «Дэвид Боуи. Человек, который упал на Землю». Это не первая экспозиция фотографа в Москве. Несколько лет назад он прилетал открывать свою выставку «Проживая Америку». Тогда он рассказал редакционному директору Design Mate Анне Борхес о старой и новой Америке и объяснил, почему черно-белая фотография круче цветной.
Все пишут, что снимать вы начали чуть ли не с пеленок. Но я знаю, что у вас были еще и тесные отношения с литературой, это так?
Да, я всегда интересовался фотографией, и снимать начал еще будучи тинейджером. Но в колледже я изучал литературу, мне правда очень нравилось писать. После колледжа я отправился в Париж на шесть месяцев, жил там в квартире, где не было горячей воды, там почти всегда было холодно – набирался писательского вдохновения. Когда я вернулся в Нью-Йорк, я был полон решимости написать роман. Я провел около пяти недель сутками сидя над моей будущей книгой, и когда закончил, отнес ее какому-то издателю. Он остался, мягко говоря, не в восторге, да я и сам знал, что в ней есть всего четыре крепких страницы, а все остальное – пустая болтовня. И тогда я понял очень важную вещь. Словами я не всегда могу создать картинку, то есть я не могу оценить, видят ли мои читатели то, что я хочу им показать с помощью каких-то определенных слов. А в фотографии куда более очевидно, имеешь ты этот дар, или нет, и, к счастью, у меня он был.
Дэвид Боуи. Каббала, Лос-Анджелес, 1974
Из писателей на ваше видение этой самой «картинки» кто-то повлиял больше всего?
Мне очень нравились Достоевский и Чехов. Я кстати сменил один литературный колледж на другой, поменьше, чтобы учиться у Сола Бэллоу, это был очень популярный в те времена новеллист. Мне страшно повезло, этот класс больше никто не взял, поэтому мы сидели вдвоем в аудитории или бродили по лесу и обсуждали Достоевского. Было очень здорово.
Какой из всех сюжетов, которые вы когда-либо снимали, кажется вам самым важным, самым интересным?
Я думаю, «движение за защиту гражданских прав» в Америке. Это судьбоносный период в нашей истории – тогда решалось, каким путем пойдет страна. И Мартин Лютер Кинг со своей кампанией, которая носила ненасильственный характер, изменил абсолютно все. Так же было и с Бобби Кеннеди, у которого, на мой взгляд, тогда действительно был огромный потенциал и желание изменить Америку: чтобы правительство, например, больше и лучше заботилось о людях. Сейчас у нас с этим настоящая проблема, люди в правительстве заботятся скорее о своей победе на выборах, а не о тех людях, которых они представляют. Вообще, в фотографии я был вовлечен в две разных области: документалистика (сюда можно отнести гражданские права, Бобби Кеннеди, Мухаммеда Али) и киноиндустрия. Я снимал актеров, мне посчастливилось работать на бэкстейдже «Таксиста», «Крестного отца», ранних фильмов Барбары Стрейзанд... Я думаю, это все важно и знаменательно в равной степени. «Крестный отец» стал одним из ключевых элементов в нашей культуре и кино. И у меня была возможность снять по-настоящему иконические образы просто потому, что мне повезло быть там в тот момент.
Дэвид Боуи. Защитные очки и кирпичная стена, Лос-Анджелес, 1974
По каким вещам из 60-х вы больше всего скучаете?
Это была «Золотая эра фотожурналистики», потрясающее время! Президент Кеннеди был избран, и он вдохновлял людей стремиться к совершенству. Мы начали космическую программу, случился мощный рывок в искусстве: именно на это время пришелся расцвет поп-арта, заговорили о машинах, которые бы никогда не разбивались и блокировали возможность врезаться во что-нибудь. В каждом отдельном направлении мы смотрели в будущее, всюду была эта энергия, жизненная сила, чувство сплоченности и нацеленности на результат. И все, что происходило, сразу носило эпичный характер – поэтому быть фотографом и иметь возможность запечатлеть все это было действительно здорово. У меня есть ностальгия по этому времени. С тех пор у нас никогда не было такой общности духа, такого приподнятого настроя относительно чего-либо.
А сегодня что-то имеет столь же эпичный характер, чтобы это снимать?
Я как раз заканчиваю книгу о движении хиппи, вернее о том, что от него осталось и о том, во что оно превратилось. Современные хиппи во многом похожи на хиппи из 1968 года, за исключением того, что теперь все это движение завязано не на наркотиках, а на медитациях, органической пище, сыроедении, музыкальных фестивалях. Раньше все это концентрировалось в Сан-Франциско, а сейчас фестивали проходят как на Западном, так и на Восточном побережье. Музыка стала огромной частью жизни этих ребят, так же как и медитации, которые пришли на смену экстази. Это то, над чем я работал в последние полтора два года. Мы отсняли 15000 картинок, которые мне сейчас нужно разобрать, отобрать и расставить в порядке для публикации книги. А еще, совсем скоро у нас будут выборы. Они либо драматично отразятся на судьбе Америки, либо укрепят курс в направлении которого страна двигалась в течение последних четырех лет. Политическая ситуация в Америке сегодня решающим образом отразится на том, какой она будет в ближайшем будущем – это тоже весьма эпично. Общество все время меняется.
Документалистика показывает тебе, на что похож этот мир.
Если это хорошо сделано, у тебя есть ощущение того, что тебя окружает, как одеваются люди, что они делают, что происходит вокруг. Все, что мы снимали 50 лет назад... Ты смотришь на это сегодня и говоришь: «Уау, это же совсем другой мир! Эти люди так отличаются от меня! Ты только посмотри на эти машины!» Фотография помогает совершить такой скачок во времени.
Дэвид Боуи. Человек, который упал на землю
Кстати, да. Я недавно копалась в семейных альбомах: мои самые любимые снимки – из архивов бабушек и дедушек. Они очень атмосферные и повествуют о совсем другом времени. А на ваших любимых фото «из альбомов» кто изображен?
У меня есть две любимых карточки. Первое фото, где мне лет 6, и я в огромных боксерских перчатках сижу на улице. И еще одно снял я сам, лет в 12, там мои родственники сидят все вместе. Меня всегда пронизывает ностальгия, когда я смотрю на нее, я думаю о том, что раньше были очень крепкие семьи. Фотографии такого типа будто возвращают тебя в былые времена, и ты сидишь и ностальгируешь.
В противоборстве аналоговой и цифровой фотографии вы занимаете чью-то сторону?
Серию о хиппи, о которой я тебе рассказал, я снимал полностью на цифровую камеру и полностью в цвете. И хотя сейчас мне хотелось бы снова вернуться к ч/б и пленке, у цифровой фотографии есть свои преимущества.
Если я тебя сейчас щелкну, у меня появится ощущение, что я могу и лучше.
Если я моментально не сделаю снимок которым я буду абсолютно доволен, я буду снимать тебя, пока не добьюсь того, что задумал. В 60-х фотографы использовали камеру и лампу-вспышку, и каждый раз, когда они делали кадр, им приходилось менять лампу, менять пленку, поэтому чтобы поймать спонтанный момент, им приходилось сильно концентрироваться на той картинке, которую они пытаются снять. И они не могли сказать что-то типа: «Оу, ну тогда я поймаю этот момент в следующем кадре» или «Да я просто отщелкаю серию, и там наверняка что-нибудь хорошее будет».
Дэвид Боуи. Человек, который упал на землю, Нью-Мексико, 1975
В чем для вас магия черно-белых снимков? Почему их подавляющее большинство?
В 60-е большинство журналов печатались в ч/б и обложки у них были черно-белыми. А я с детства грезил тем, чтобы снимать для Life и Look. У них была мощная традиция фотографических эссе выполненных тем же Картье-Брессоном или Уильямом Юджином Смитом, и эти истории занимали от 8 до 10 страниц. Если Смит снимал испанскую деревушку, у вас была полная картина жизни в этой деревушке, потому что у него было достаточно места, чтобы все показать. Это было гораздо лучше одинокой самостоятельной картинки, он снимал истории (одна из моих любимых – про Альберта Швейцера, доктора который ездил в африку и лечил людей от проказы), и в них был сюжет. С цветной фотографией такая «история» смотрится совсем иначе. Черно-белые фотографии оказывают на зрителя сильнейшее эмоциональное воздействие. Глядя на них, ты не отвлекаешься на лишние детали. А то бывает, смотришь на фотографию и сперва видишь желтую футболку или красную рубашку, а должен бы обратить внимание на выражение лица человека, который с кем-то разговаривает или что-то делает.
Какой-то из всех сделанных вами снимков вы могли бы назвать самым лучшим?
Я снял много фотографий, которыми действительно доволен. У меня есть куча фотографий, которые нравятся зрителям или героям снимков. Но у меня все равно есть чувство, что я пока не снял ту картинку, которая бы меня полностью удовлетворяла. Иными словами, я смотрю в будущее, а не в прошлое. Знаешь, я просто хочу продолжать делать то что я делаю: мне нравится фотография, я ни от чего другого не получаю такого удовольствия. И это всегда вызов – постоянно пытаться сделать что-то еще лучше в своем искусстве. Мы все уникальны, и на мир мы все смотрим по разному. И если ты выстроишь в линейку трех фотографов и дашь им одинаковое задание, у тебя, скорее всего, будут на руках три очень разные фотографии. Я бы хотел и дальше совершенствовать свое видение мира.
