Руслан Раджабов: «Мебель – это лакмусовая бумажка эпохи, по ней можно изучать историю»

Молодой английский бренд Jonathan Charles сделал себе имя на ностальгической мебели в духе конца XVI-XIX веков, но сегодня его ассортимент не ограничивается классикой – новые модели разрабатывает в том числе «королевский дизайнер» William Yeoward. Мы поговорили с представителем Jonathan Charles в России, Русланом Раджабовым, и узнали у него, настанет ли когда-нибудь день, когда резная деревянная мебель станет только экспонатом музея.

Jonathan Charles – относительно молодой бренд. В России он тем более появился недавно. С чего началось ваше знакомство с маркой?

Все очень просто. В 2007 году я жил во Вьетнаме, занимался там мраморным бизнесом, и совершенно случайно познакомился с Джонатаном Саутером, хозяином фабрики Jonathan Charles. Мы немного пообщались, и под конец разговора я уже твердо знал, что хочу попасть к Джону на производство. Я увидел его как человека очень обстоятельного, хорошо знающего свое дело и располагающего к себе – с таким хотелось работать. Мы договорились, что я посмотрю его фабрику во Вьетнаме.

Бренд Jonathan Charles начал свою историю в 2003 году. Джон на тот момент уже имел колоссальный опыт, работал как краснодеревщик – производством мебели он увлекся еще в 10 лет – и дизайнер. То, как он выстроил свое производство, как умело контролирует все процессы, меня поразило. Я буквально влюбился в это и решил привезти марку в Москву. В 2008 году Jonathan Charles официально появился на российском рынке.

Jonathan Charles появился как производство классической мебели, но сейчас это целых три бренда?

Да, Jonathan Charles это, в первую очередь, классическая мебель. Новое направление появилось четыре года назад, но только недавно мы решили вывести его как отдельный бренд, JC Modern. Третий бренд называется JC Edited. У каждого – свое направление, так что мебель Jonathan Charles впишется буквально в любой интерьер. Более того, сейчас мы работаем над развитием еще одного бренда в рамках компании. Это уличная мебель, которую мы представим уже на следующей выставке High Point. В апреле мы представили коллекцию мебели Op Art collection с 3D-эффектом. С точки зрения дизайна там оптическая иллюзия, визуальный обман, а технология производства, напротив, очень старинная – это такой симбиоз, историческая техника и современный дизайн.

Если говорить о новинках, которые вы готовите в том числе к High Point, как часто появляются новые коллекции?

Раз в сезон (я веду отчет с High Point, это самая показательная выставка) Jonathan Charles выпускает 250-300 новых предметов – ассортимент бренда очень большой. Разумеется, мы следим за новыми тенденциями. Помимо High Point два раза в год, участвуем в выставке Decorex в Лондоне, в ежегодной Birmingham. Раньше, кроме того, выставлялись на Maison & Objet в Париже и iSaloni в Милане, но сейчас решили от этого отказаться.

Вернемся к основной коллекции бренда. Это ведь не просто классическая мебель, а реплики классической мебели, или копии?

Мебель – это лакмусовая бумажка эпохи, по ней можно изучать историю. С конца XVI века каждый европейский монарх стремился сделать что-то по-своему, скорректировать уже существующий стиль. Это касалось, в том числе, и предметов интерьера: каждые 20-30 лет в этой сфере появлялась новая тенденция. Конечно, такая мебель стоила дорого. Ее делали вручную, и иногда на создание одного предмета уходили месяцы. Реплики Jonathan Charles – это четыре века истории, с конца XVI века по конец XIX.

Слово «копия» здесь неприменимо. Представьте: известный краснодеревщик сделал выдающийся комод и вошел с ним в историю. Но были ведь и другие мастера, которые работали в той же стилистике, но и добавляли что-то от себя: орнамент, фурнитуру или финиш. Каждый такой предмет по-своему уникален.

Какую роль в этом процессе играет дизайнер? С кем из известных дизайнеров сотрудничает бренд?

Наша главная гордость – капсульная коллекция с британским дизайнером и специалистом по антиквариату William Yeoward. Он официальный поставщик кристаллов для королевской фамилии, поэтому его еще зовут «королевским дизайнером». Мы работаем вместе уже почти четыре года, и каждый год William Yeoward Collected пополняется на 60-70 предметов. Работать с William Yeoward – одно удовольствие. Помимо коллекций мебели и предметов из стекла, два раза в год он выпускает новую коллекцию текстиля. Это человек с очень хорошим вкусом, и не удивительно, что он написал не одну книгу, о том, как окружать себя правильными и невероятно стильными предметами интерьера. Я был у него дома – атмосфера там такая, какая только и может быть у человека, который называет себя «коллекционером красивых вещей».

В России вы принципиально работаете только с дизайн-бюро. В чем преимущество такой работы?

Я не занимаюсь розничной продажей мебели и работаю только с профессионалами. С каждой студией дизайна или архитектурным бюро я работаю индивидуально, помогаю им подобрать мебель под конкретный проект – в этом заключается большая часть моей работы. Я не стремлюсь сделать так, чтобы бренд Jonathan Charles вошел в круг широкого потребления. Вместо этого мы делаем упор на те проекты, в которых принимаем активное участие.

Значит вы следите за тем, какие проекты дизайнеры реализуют с помощью мебели Jonathan Charles?

Безусловно, стараюсь следить, но очень большой процент проектов увидеть не получается. Наши клиенты – хорошо обеспеченные люди, которые далеко не всегда хотят демонстрировать свои интерьеры.

Вы замечаете смену тенденденций в дизайне, или классика по-прежнему в моде?

Следить за тенденциями – большая часть моей работы. Сегодня очень востребована «современная классика», но и традиционная классическая мебель по-прежнему пользуется не меньшей популярностью. На сегодняшний день у меня нет никаких сомнений в ее актуальности. Для складской программы в России я заказываю мебель Jonathan Charles в большом объеме, и бОльшая часть этого ассортимента это все-таки классика: именно она пользуется наибольшим спросом.

Значит день, когда резная деревянная мебель станет только экспонатом музея, настанет нескоро?

Знаете, классика есть классика. Люди ее понимают, у них нет с этим никаких проблем. «Современная классика» это множество вариаций, полет фантазии и мысли. Кому-то это подходит, а кому-то нет. С классикой все проще, потому что она более понятна. В этом ее преимущество.