![«Все самое интересное происходит на границах»: Дмитрий Булатов об искусстве и науке «Все самое интересное происходит на границах»: Дмитрий Булатов об искусстве и науке](/upload/images/post/post_7583.jpg?1645676247)
«Все самое интересное происходит на границах»: Дмитрий Булатов об искусстве и науке
Недавно Фонд Laboratoria Art & Science провел симпозиум New Elements, где участники обсудили изменения в области технологического искусства и попытались понять, по каким законам развивается это направление. Мы узнали у Дмитрия Булатова — одного из спикеров секции «Science art сегодня: трансформации междисциплинарных сообществ», куратора Государственного музея им. А.С. Пушкина и руководителя магистерского профиля «Art & Science: неокибернетика» в Школе дизайна НИУ ВШЭ, как понимать science art, должен ли художник иметь научную базу, и как меняется роль куратора.
Дмитрий, какие, на ваш взгляд, можно сделать выводы по итогам прошедшего симпозиума?
Мне было важно, что участники симпозиума – кураторы, теоретики искусства и представители ведущих международных организаций – имели возможность «сверить часы» по вопросам, связанным с динамикой развития направления Art & Science. Коллеги отметили изменения, которые происходят на всех уровнях художественной системы — от авторов, использующих новые умения и компетенции, и институций, которые постоянно переопределяют свои стратегии, до широкой публики, на которую возлагаются дополнительные требования по удержанию ассоциаций, связанных и с искусством, и с наукой.
Как бы вы объяснили человеку, далекому от новых течений в современном искусстве, что такое Art & Science?
Art & Science — это такая область искусства, где художники используют научные методы исследований и новые технологии при создании своих произведений. Художник-исследователь, который работает в этом направлении, формулирует актуальные вопросы об окружающем мире, осмысляет и анализирует реалии и задумывается о перспективе. Обычно давая такое определение, я делаю оговорку, что это взгляд представителя современного искусства. Если вы зададите этот вопрос, скажем, ученому или инженеру, я не исключаю, что ответ будет другим.
![Пол Вануз (США), «Труд»](/upload/images/post/post_7583_p1.jpg)
Пол Вануз (США), «Труд».Фото: Пол Вануз. Устройство глубинной культивации микроорганизмов, которое представляет вниманию публики запах трудового пота, созданный при помощи бактерий. При участии С. Морса (Университет Баффало). При поддержке Программы искусств Совета штата Нью-Йорк и Центра биологических искусств Coalesce Университета Баффало.
Как вы можете объяснить популярность этого направления?
Мы живем в сложном мире, где нужно уметь связывать между собой разные действия и процессы. Так человек включается в информационный обмен с окружающей средой. То есть быть современным — это довольно сложный навык, которому нужно учиться. Но как это сделать? Здесь, как мне кажется, и может прийти на помощь Art & Science.
Думаю, направление Art & Science лучше других говорит нам о том, как быть современным.
Художники, работающие в этой области, с одной стороны, находятся в современности, которая требует скорости и технологической адекватности, а с другой — пребывают в длительной традиции искусства, которая нивелирует понятие времени. Хороший художник обычно старается держать под контролем обе координаты. А мы, как зрители таких произведений, учимся видеть в них разные аспекты современности.
Как понимать Art & Science? Нужны ли для этого какие-то дополнительные инструменты или иные подходы?
Мне кажется, главное — это не бояться быть открытым новому. И еще очень важно научиться воспринимать искусство как игру. Проекты, реализованные в области Art & Science, меняют наше восприятие традиционных площадок искусства и науки: музея, галереи или закрытой научной лаборатории. Art & Science представляет эти места как пространства, где мы можем вплотную приблизиться к процессам, которые трансформируют нашу жизнь, и даже принять в них участие. Если в лабораторию вход обычному человеку не всегда доступен, то на выставке можно познакомиться с работой ученых и художников, высказать свою точку зрения. Так у людей создается основа, которая позволяет им работать с новыми сущностями. Главное — не потерять искру любопытства к необычному, а все остальное, на мой взгляд, приложится.
![Шпела Петрич (Словения), «Читая по губам»](/upload/images/post/post_7583_p2.jpg)
Шпела Петрич (Словения), «Читая по губам». Фото: Шпела Петрич. Исследования в области коммуникации между комнатным растением Ficus benjamina и человеком. При участии Б. Петерса, К. Носан. В рамках European ARTificial Intelligence Lab. При поддержке программы ЕС «Творческая Европа», МК Республики Словения и Департамента культуры муниципалитета Любляны.
Все прорывные решения сегодняшнего дня могут содержать в себе как мотивы, которые встречались в более ранних культурных процессах, так и материальные эффекты, представляющие собой принципиальную новизну.
К каким дисциплинам и технологиям чаще всего обращаются художники для создания научно-художественных коллабораций?
Сегодня художники часто обращаются к необычным материалам, инструментам и идеям. Они превращают методы исследований и сам контекст науки в свои художественные проекты. В фокусе их внимания лежит поиск возможностей нового, размышления о достижениях прошлого, преодоление границ рациональности, живого и неживого, естественного и искусственного. Принято считать, что искусство всегда было территорией индивидуального, рукодельного производства. Но сегодня ситуация изменилась: Art & Science можно отнести к постиндустриальному типу производства художественного высказывания. Это проявляется в том, что художники обращаются к самому широкому диапазону научных дисциплин — от информационных технологий и робототехники до целого спектра нейро- и биомедицинских наук. При этом Art & Science может видеть и создавать различные альтернативные версии реальности, выходя за пределы возможностей науки. Эта способность искусства делать ставку на интуицию всегда оставалась одним из важнейших инструментов производства нового.
![Дмитрий Булатов, Алексей Чебыкин (Россия), «Танцующий лес»](/upload/images/post/post_7583_p3.jpg)
Дмитрий Булатов, Алексей Чебыкин (Россия), «Танцующий лес». Фото авторов Инсталляция, реконструирующая взаимодействие участка хвойного леса национального парка «Куршская коса» и локальных геомагнитных полей. При поддержке Центра перспективной робототехники и проблем окружающей среды Cybres (Штутгарт).
Как меняется отношение зрителя к Art & Science и использованию новейших технологий в современном искусстве?
Сегодня публика, как правило, очень мало знает о происходящем в науке и технологиях и о том, какие возможности открылись для научного мира. Наше тело стало объектом программирования, оно может быть изменено, перекодировано или дополнено чужеродными элементами. Такая зависимость от технологий ассоциируется в головах многих людей с катастрофой. Хотя бы потому, что с позиции того же «обыденного» сознания технонаука несет системную новизну, несовместимую с реалиями вчерашнего дня. И единственная возможность восстановить чувство причастности людей к происходящим изменениям — это развивать воображение, которое способно моделировать уходящие в отрыв технологии. Именно в качестве таких моделей и появляются произведения искусства, выполненные с использованием новейших технологий. С этих метафор, художественных высказываний, которые говорят нам о стремлении человека овладеть неизвестными явлениями, обычно и начинается уточнение знаний.
![Юри Хван (Южная Корея), «Соматическое эхо»](/upload/images/post/post_7583_p4.jpg)
Юри Хван (Южная Корея), «Соматическое эхо». Фото: Кела Янсен. Устройство для чувственного восприятия звуковых композиций посредством эффекта костной проводимости. Восьмиканальная звуковая инсталляция, смешанная техника. При участии Лауры Павел.
Какую роль играет куратор в научно-художественных проектах, отличаются ли его функции от куратора классических экспозиций?
Да, отличаются. Все изменения, происходящие в поле искусства и науки, также касаются и кураторских практик. В этих новых условиях кураторство в области Art & Science представляет собой довольно специфическую форму креативности. Помимо истории образных технических искусств и знаний об их самобытности, к компетенциям куратора добавляются представления о научно-технических исследованиях как неотъемлемом элементе культурного и художественного творчества. Как в свое время высказалась британский куратор Яся Рейнхард, куратор в области Art & Science становится носителем «двойственного» знания. Ценность его деятельности возникает на пересечении отношений с художниками, учеными и инженерами, разными институциями, в работе с научно-философскими и художественными концептами, а созданный им продукт — это уже не столько выставочный показ, сколько очередной исследовательский этап в его собственной проектной деятельности и в деятельности организации.
Вы отмечаете, что одна из главных проблем Art & Science — это вопрос определения границ. В подобных проектах все же искусство доминирует над наукой, или наоборот? Как сохранить этот баланс?
Сначала может показаться, что ученые и художники очень сильно отличаются друг от друга. Их образ мышления, подходы, методология — все разнится. Но ведь искра высекается от совмещения несовместимого. Культурная динамика последнего времени говорит о том, что чем дальше разнесены между собой объекты, люди или проблематики, тем с большим успехом они совмещаются. На этом и основывается эффект междисциплинарности, который служит залогом исследовательской деятельности. Все самое интересное происходит на границах. Причем, как только область демонстрирует свои границы, значит, она обнаруживает свою конечность. А ведь в жизни все неисчерпаемо и связано. Поэтому пересечения только приветствуются. В частности, они могут служить основой новых образовательных программ. Так, например, в Школе дизайна НИУ ВШЭ в этом году открывается новый магистерский профиль «Art&Science: неокибернетика», который создается совместно с Московским институтом электроники и математики (МИЭМ). Этот профиль уникален: он сочетает подготовку в области электроники и инженерии киберфизических систем с современным искусством, философией и современной постгуманитаристикой.
![Дейдре Фини (Австралия), «Полая линза»](/upload/images/post/post_7583_p5.jpg)
Дейдре Фини (Австралия), «Полая линза». Фото: Андрей Сикорский. Оптическая система, которая формирует изображение за счет перераспределения в пространстве электромагнитного поля, исходящего из предметов. Совместно с д-ром Д. Кэмпбеллом (Исследовательская школа физики Австралийского национального университета).
Насколько сильно отличается подход к проектам на стыке технологий и искусства в России и за рубежом?
В России долгое время было мало художников, работающих с наукой и технологиями. Понятно, что стилистика их произведений чем-то напоминала стилистику работ их зарубежных коллег, а чем-то отличалась.
В последние десять лет в России произошел стремительный и качественный скачок в развитии Art & Science и технологического искусства. В процесс включились художественные институции, фонды и премии, которые поддерживают и формируют это направление.
Мне кажется, что в России уже не осталось крупных институций, которые бы не отметились на этом поле. В игру вступила и большая «музейная четверка» — Эрмитаж, Третьяковская галерея, Пушкинский, «Гараж»; стали появляться образовательные инициативы. Сегодня в России открыто несколько магистратур Art & Science, существуют программы в области медиаискусства.
Расскажите, пожалуйста, о своих любимых проектах в направлении Art & Science. С чего можно начать свое знакомство с этой сферой?
В последнее время мне очень нравятся произведения с использованием так называемых «глубоких медиа». В фокусе внимания таких проектов — встреча с воздействием физических составляющих земли, воды и атмосферы (в частности, магнитных, электрических и гравитационных полей), а также субстратных элементов технических систем (металлы, соли, кристаллы). Сами произведения искусства «глубоких медиа» могут выглядеть по-разному. Это могут быть высокотехнологичные устройства — например, звуковой аппарат Гая Бен-Ари на человеческом нейронном субстрате или гибридная инсталляция Мелиссы Дуббин и Аарона Дэвидсона, которая рассчитывает геологическую активность рек. Есть и переходные форматы — например, реэнактмент известных опытов по воссозданию атмосферы доисторической Земли, который предпринял Адам Браун, или, скажем, работа Шпелы Петрич по налаживанию коммуникации между человеком и фикусом. Все эти произведения предлагают нам довольно сложную сборку «органического» и «неорганического»; они ставят под вопрос традиционную оптику с ее стремлением изобразить материю в качестве пассивной и безмолвной силы.
![Мелисса Дуббин и Аарон Дэвидсон (США), «Линии задержки». Фото: Ола Риндалл](/upload/images/post/post_7583_p6.jpg)
Мелисса Дуббин и Аарон Дэвидсон (США), «Линии задержки». Фото: Ола Риндалл. Инсталляция-вычислительное устройство, обеспечивающее расчет и визуализацию подземного руслового потока реки Асахи. Водяное охлаждение устройства осуществляется при помощи отвода из самой подземной реки. Из коллекции Фонда Исикавы, Окаяма.
Как вы видите развитие направления Art & Science в будущем?
Я уверен, что в будущем связь между искусством и наукой будет только усиливаться. Это значит, что наши стратегии должны будут усложниться, а наши модели окружающего мира — стать более гибкими.
Искусство как исследование, разработка нового инструментария, переход к гибридным образовательным форматам — такими будут последствия преодоления искусством собственных границ.
Задача Art & Science — предложить иной способ мышления о мире. Речь идет о попытках преодоления антропоцентризма и рассмотрении различных живых и неживых сущностей вокруг нас – вирусов и тел, алгоритмов и технических устройств, кристаллов и электрических полей – в качестве агентов, взаимодействующих друг с другом в едином процессе. Какими метафорами мы будем описывать эти образы проявляющихся во времени, частично пересекающихся людей, сущностей и объектов? Смогут ли художники дать нам этот новый образ живого и неисчерпаемого мира, в котором порядок — это лишь одно из проявлений хаоса? Это вопросы, на которые нам еще предстоит ответить.
Фонд Laboratoria Art & Science — первый в России некоммерческий исследовательский центр, который занимается построением платформ междисциплинарного взаимодействия современного искусства, науки и технологий. Симпозиум New Elements прошел в Новой Третьяковке при поддержке «Лаборатории Касперского».Выражаем благодарность авторам, предоставившим право на публикацию изображений, а также Фонду Laboratoria Art & Science, Балтийскому филиалу ГЦСИ / ГМИИ им. А.С. Пушкина (Россия), Лаборатории технологического искусства ИФ РАН и Техно-Арт-Центра (Россия), Центру биологических искусств Coalesce Университета Баффало (США), Фонду Исикавы (Япония), Галерее Капелица (Словения), MU Hybrid Art House (Нидерланды) за информационную поддержку.
Фото на обложке: Елена Рябкова.