Архитектура как «застывшая музыка»: здания, которые можно слушать

Гете называл архитектуру застывшей музыкой – в этом смысле показательна цитата из его Фауста: «Звучит триглиф, звучат колонны, свод, и дивный храм как будто весь поет», – и это не просто образ: обе области искусства, архитектура и музыка, действительно тесно связаны между собой и созвучны друг другу. Музыка невидима, а архитектура неслышима, но ассоциативно можно «видеть» музыку и «слышать» архитектуру.

Американский музыкант Дэвид Бирн прошел большой путь от игры в клубе CBGB в трущобах Нью-Йорка до аншлага в Карнеги-холл. Связь музыки и того пространства, в котором ее исполняют, интересовала его всегда – не так давно музыкант даже представил свою книгу «Как действует музыка». О том, как музыка меняется в угоду конкретному пространству, где она будет исполнена, он размышлял во время своего выступления на TED Talks. Бирн уверен, из-за ревербераций в таких залах, как Карнеги-холл, музыка должна была быть несколько менее ритмичной и более текстурной. Вместе с тем, джазовые ансамбли раньше играли на речных судах и в клубах, в небольших помещениях, где люди танцевали, кричали и выпивали. Поэтому такая музыка должна была быть достаточно громкой, чтобы ее было слышно.

Вместе с тем, верно и другое: музыка не только подстраивается под пространство, в котором ее будут играть, но и формирует его. В 1877 году британский историк искусства Уолтер Патер заметил: «Все искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой», и архитектура, конечно, не исключение – построенная на ритмах и гармонии, она состоит из эквивалентных аккордам элементов: колонны, аркада, трифорий, галереи и прочее. Статья на эту тему была, в частности, у Architectural Review – Architecture Becomes Music. Мы расскажем о выдающихся архитектурных проектах, задуманных как «застывшая музыка».

Кардиффский оперный театр, Манфреди Николетти

Настоящий оперный театр в Кадиффе – проект, реализованный архитектурным бюро Захи Хадид. Вторым лауреатом конкурса тогда стал итальянский архитектор Манфреди Николетти, который представил проект, созданный под большим влиянием традиционной итальянской оперной архитектуры, – Sea Wave. Вопреки названию, «волна» это не только буквальная волна Кадиффского залива, на берегу которого должно было разместиться здание, но и звуковая волна, которая разливается мелодией над слушателями. Прозрачная стеклянная крыша выполняет роль купола, запечатывает музыку, отгородив ее от агрессивной внешней морской среды. Вместе с тем, она минимизирует длину звуковых волн, увеличивая тем самым гибкость звучания всего ансамбля.

Свой концертный зал Манфреди Николетти спроектировал чуть позже и в Казахстане. Он не столь музыкален внешне, но и здесь можно проследить, как архитектурная форма складывается под влиянием музыки. Если при фронтальном осмотре здание кажется излишне грубым или резким, то при взгляде сверху оно напоминает раковину моллюска – раньше их использовали в том числе в качестве музыкальных инструментов.

Нереализованный проект Кадиффской оперы Манфреди Николетти

Проект концертного зала Манфреди Николетти в Казахстане

Experience Music Project, Фрэнк Гери

Проект Фрэнка Гери в Сиэтле – это симбиоз изобретательного дизайнерского взгляда на осязаемый объект и мелодии, под воздействием которой он родился, а именно виртуозной игры гитариста Джими Хендрикса. Вдохновением для формы музея даже послужила гитара Хендрикса Fender Stratocaster, которую он разбивал после каждого концерта. Впрочем, законченное здание «звучит» как оркестр, играющий на нескольких инструментах: саксофоне, ударных и пианино. Отказавшись от законов классической архитектуры, неутомимый экспериментатор Гери выразил музыкальную экспрессию в архитектурной форме: свою симфонию «играет», переливаясь на солнце, не только облицовка из нержавеющей стали, но и вся архитектура музейного центра: каждая из его частей спроектирована под влиянием формы того или иного музыкального инструмента, причем образ меняется в зависимости от точки зрения. Вместе с тем, в музее нет стен, и посетители легко могут переходить от одного экспоната к другому (и даже пробуя играть на них) – получается цельная музыкальная мелодия. Правильная акустика помещений (чтобы здание «звучало» не только снаружи, но и внутри) была для архитектора самой главной проблемой – из-за изогнутых крыши и стен добиться чистого звучания внутри было непросто.

Experience Music Project – саксофон

Experience Music Project – ударные

Experience Music Project – гитара

Другой проект архитектора Фрэнка Гери – здание Концертного зала имени Уолта Диснея в Лос-Анджелесе. Сердце одной из самых сложных акустических площадок мира – орган необычной формы, над которым Гери трудился вместе со звуковым проектировщиком Мануэлем Розалесом. Над установкой сложного музыкального инструмента они трудились целый год, но результат превзошел все ожидания – после первой репетиции музыканты концертного зала сказали: «Мы остаемся здесь». Причудливая форма здания это звук нетипичного органа, выраженный в архитектуре.

Концертный зал имени Уолта Диснея, Фрэнк Гери

Дворец каталонской музыки, Луис Доменек-и-Монтанер

Совсем по-другому звучит построенный в стиле каталонского модерна концертный зал в Барселоне – Дворец каталонской музыки. Внесенный в Список всемирного наследия ЮНЕСКО он является единственным в Европе концертным залом с естественным освещением – свет проникает в помещение сквозь красочные витражи, которые богато украшают потолок и стены. На фасаде здания – бюсты Джованни Пьерлуиджи да Палестрина, Баха, Бетховена и Вагнера, но самое главное, это скульптурные композиции, олицетворяющие полет валькирий из оперы Вагнера. Подобно Вагнеру это здание и звучит: чувственно, но не чересчур пышно, гармонично, но не скупо.

The Ride Of The Valkyries by Richard Wagnermrswilfongsmusicclass

Дворец каталонской музыки, Луис Доменек-и-Монтанер

Павильон Philips «Электронная поэма», Ле Корбюзье и Янис Ксенакис

Один из самых наглядных примеров того, как музыка рождает архитектуру и наоборот, это павильон Philips, спроектированный Ле Корбюзье для Международной выставки в Брюсселе в 1958 году. Над ним архитектор работал вместе с композитором и архитектором, греком по происхождению, Янисом Ксенакисом. К моменту начала работы над проектом павильона Ксенакис уже сформулировал своеобразную авторскую гипотезу о том, как музыка обретает архитектурную форму. Он говорил: «Архитектура охватывает трехмерное пространство, в котором мы живем. Выпуклые и вогнутые поверхности имеют большое значение как для звуковой, так и для визуальной сферы. Главное здесь – соблюдение пропорций. В идеале архитектура должна заботится не об украшательстве, а только о пропорциях и объемах».

О том, что при проектировании павильона композитор и архитектор использовал идеи из собственной оркестровой музыки, он говорил напрямую. На тот момент Ксенакис уже написал свое самое известное музыкальное произведение – «Метастазис». Оно начинается знаменитым глиссандо – медленно поднимающимся звуком струнных, – и достаточно взглянуть на схематичное изображение павильона Philips, чтобы уловить выдающееся сходство в музыкальной форме и форме каркаса здания. Сегодня эти сходства угадываются и в других архитектурных произведениях, например, в форме нового здания Музея дизайна в Лондоне (проект архитектурного бюро OMA).

QR1 Metastaseis (1954)Centre Iannis Xenakis